Простой мальчонка у потёртой карты,

Носок ботинка рваный теребя,

С тоской косился на друзей за партой,

Подсказку ожидая для себя.

 

Вопрос простой задал географ старый,

Прищурив близорукие глаза:

"Какие реки протекают парой,

Скажи-ка мне, шалун и егоза?"

 

Нахмурился в молчании учитель,

Смутился нерадивый ученик,

И ты, читатель, как невольный зритель,

Предвидишь двойку в скомканный дневник.

 

Задумался наставник седовласый,

В окно глядит - осенняя пора,

Сквозь дождь и слякоть, шорох тихий класса

Перед глазами снова Бухара.

 

Томится зноем улица кривая,

Угрюмый глинобитный лабиринт,

Залито солнцем всё от края и до края,

Алеет кровью комиссара бинт.

 

"Держись, товарищ! - шепчет он упрямо, -

Продержимся и отползём в ночи!"

Слабеют руки - сабельные шрамы,

То наскочили бандой басмачи.

 

Коварством смят покой погранзаставы,

Проник в родную землю белый яд,

И был приказом чётким комсостава

Направлен вскачь летучий мстить отряд.

 

Настигла всех заслуженная кара,

Но пал от раны смелый комиссар.

Застыло всё, и лишь овец отара

Ручьём белеет меж кривых хибар.

 

Был в том отряде наш географ скромный

Простым бойцом, и клятву навсегда

Амударьи бездушной помнить волны,

И Сырдарьи - пронёс через года.

 

Немедленный, прямой и беспощадный

У коммунистов всем врагам отпор.

И, вспомнив всё, сутулый и нескладный

Учитель потрепал мальца вихор.

 

Увлёк детишек он простым примером,

И скучный оживил у карты вид:

"Скажу секрет лишь избранным и смелым" -

И ребятня, забыв про всё, глядит.

 

Тот карты сантиметр пахнет хвоей,

Таёжной комариной суетой.

А вот пятно правее, как живое -

Памир с его звенящей высотой.

 

Внизу желтеет? Там отобразился

Зловещий суховейный Кызылкум.

В предгорьях Букантау зародился

И на пустыню двинулся самум.

 

Страна, друзья, не серая картинка,

И не абзац учебника сухой,

Судьба у всех - истории песчинка,

В ней камнем важно стать, а не трухой!

 

1930